Жизнь ни за что. Книга вторая - Алексей Сухих

Леонид закурил сигарету и вышел из комнаты. Лена бессильно опустилась на кровать. Она не знала, что её мать успела взять с Леонида слово, что тот вернёт её дочь в целости и сохранности, несмотря на любое её поведение.

Прошёл прощальный ужин, который Сугробину помогли устроить его друзья. Лена почувствовала глубокую усталость от своих выступлений и радовалась, что Сугробин не вспоминает ни о чём. «Слава Богу!» – шептала она. – «Какая же я дура. Ждала столько лет мужчину, который полюбит меня. Дождалась и сломала всё. Помолчу до дому. Может, рассосётся».

В аэропорту столицы Киргизии Сугробин отошёл с билетами на регистрацию. Лена ласково улыбалась. Объявили посадку. Сугробин отдал Елене билет в руки и взял её саквояж.

– А где твой билет? – спросила Лена.

– Мой билет у меня в кармане. Я задерживаюсь. И думаю, что ты довольна тем, что свадебное путешествие заканчивается на день раньше. Прощай.

– Ты больше не любишь меня? – только и нашлась Лена.

– Я не успел понять, любил ли я тебя. Наверное, любил, но это уже не имеет значения.

– А ты меня не спрашиваешь, люблю ли я тебя.

– Разве ты мне не сказала, что твои друзья выше меня по всем качествам. Я не могу стоять у них на дороге. Да и тебе скучно быть с одним Сугробиным. В общем, как информирует агентство ОБС: «Ночь в общей постели – для женщины не повод для знакомства». Прощай! – ещё раз повторил Леонид и подал Лене букет киргизских роз.

Лена прошла на посадку. По указанию стюардессы села на место, пристегнулась. В иллюминаторе мелькнула снежными вершинами ласковая земля удивительной страны, и всё скрылось за облаками. Среди стебельков букета белела бумажка. Лена развернула. Крупными буквами знакомым уже почерком было написано: «Не всё голубое подходит к зелёному». Она сжала бумажку в кулаке и ей, женщине последних дней бальзаковского возраста, неудержимо захотелось плакать.

Оставшись один, Сугробин разыскал Петровича. Городской адрес ему на Иссык-куле выдал Юра Приходько. К большой радости Леонида, Петрович оказался дома и один. Семья была в отъезде. Целая ночь воспоминаний промелькнула в одно мгновенье. Он остался у Петровича до отлёта. Было радостно от встречи с другом и грустно, что не получилось, как задумывали. Утром Леонид проводил Петровича на службу и поехал разыскивать Фомина. Лысый Фомин встретился ему возле ограды домика, в котором Леонид гостил пятнадцать лет назад. И долго смотрел на Сугробина что-то припоминая. Потом засмеялся и стал обниматься, приговаривая

– Надо же, какие дела.

Потом крикнул отца, и все вместе гоготали как растревоженные гуси. Все были обрадованы неожиданной встречей, разговаривали невпопад, и все вместе одновременно. Витька вырастил уже двух пацанов до десяти лет и жил в таком же домике по соседству. Вместе с родителями у него образовался приличный сад, и до вечера они просидели в беседке, увитой виноградником с янтарными гроздьями. Младшие братишки у него стали офицерами, и воплощали задумки, которые не удалось исполнить старшему брату. И как вчера с Петровичем к Леониду вернулась молодость, сегодня с Виктором к нему вернулась юность. Время растворилось в пространстве памяти и перестало существовать. И прекрасная Елена, уколовшая его бредом женской независимости, исчезла из памяти под наплывом воспоминаний. «Всевышний знает, что делает!» – сказал Леонид Виктору, покидая его дом.

– Что, мамочка! Опять навыёгивалась, – спросила Лену пятнадцатилетняя дочка Алочка, когда она заявилась домой одна в очень растрепавшихся чувствах после одиночного полёта над континентом. – А мужик-то был получше ранее показываемых женихов.

– Поставь в вазу, – подала она букет дочке. И упала на диван. Усталость от полёта, и непредвиденное расставание в аэропорту Киргизии не складывались в спокойное русло окончания отдыха.

– Георгий все провода оборвал, – сообщила дочь, устанавливая розы на журнальный столик рядом с диваном. – Какие цветы красивые. Сугробин подарил или сама купила?

– Сугробин, конечно, – ответила Лена и откинулась в изнеможении на подушку. Она не знала, как ей поступить и, кроме Сугробина, никто не занимал её мыслей.

ХV

Лена металась. Театр уезжал на гастроли в Феодосию. Её вместе с администратором отправляли вперёд всего коллектива для подготовки приезда труппы. Несколько дней до отъезда, а Сугробина не было. Она уже почти забыла, почему его нет вместе с ней. И на все звонки отвечала, что «свадебное путешествие» прошло блестяще. А на предложение Поломкина встретиться, чтобы не позабыть, ответила, что сексуально переполнена. Гоша был ей нужен, как умный советник, и она не отталкивала его, как других настойчивых. Бесновался милый друг детства Коля, который был у неё первый после гибели мужа. Ему она сказала уверенно, что любовь закончилась, и она выходит замуж. А Георгию рассказала ситуацию, и спросила совета, как её повернуть. «Не бросишь меня насовсем, подскажу», – засмеялся Гоша. «Разберёмся с тобой, – ответила Лена. – Ты сейчас скажи, что мне делать». «Скажи ему, что не ты, а твоя неразумная подкорка сопротивлялась потере независимости. А за то, что получилось оскорбительно, извинись. Встань на колени. И главное, затащи его снова в постель», – посоветовал умный Гоша. Слова «потеря независимости» кольнули Лену, охваченную одним желанием вернуть Сугробина, выйти за него замуж, и избавиться от звания «вдова». Независимость!? Она привыкла к независимости, и как будет отвыкать, не задумывалась. Будучи свободной и сексуально активной, она не влюблялась до страданий. И спокойно оставив друга в Нижнем Новгороде, так же радостно встречалась на другой день с другом в Ленинграде, куда ездила на сессии во время заочной учёбы в институте кинематографии. Она и в Сугробина не влюбилась до боли. Ей хотелось, чтобы у неё был муж, а она бы была женой. И попросту не задумывалась, какой она будет женой. Как и о том, что быть женой в любом возрасте – это обязанность и самоограничение. А становиться женой в годы уходящей молодости после десятилетия самостоятельности можно было после выстраданного. твёрдого решения. Такого решения у Лены не было. Она предполагала, что её судьба навсегда оставаться одной. «Всех близких друзей ласково оставлю, и буду только с Сугробиным», – сказала она себе, и снова принялась набирать телефоны Леонида. Она не знала ритма его работы и сложности «царевой» службы, связанной с командировками.

– Дружочек милый, ты почему не звонишь своей милочке. Она соскучилась, – обиженно говорила Лена, откликнувшемуся, наконец, на звонок Сугробину. – Я уезжаю скоро и очень хочу тебя видеть. Приезжай вечером обязательно.

Сугробин молчал. Он не ожидал услышать Лену. Встретившись с юностью и молодостью, Леонид спокойно просмотрел события последних пяти – шести недель, и понял, что в жизни потеряно мало. Он прожил яркие, искрящиеся любовью и страстью дни и радовался, что такие дни состоялись. И возвращаясь, уже в самолёте думал больше о предстоящей работе, и предстоящей поездке на Камчатку, чем об упорхнувшей от него женщине, которую он самым серьёзным образом собирался взять в жёны по закону.

– Почему молчишь? Я люблю тебя. Очень люблю. А всё, что я выкинула, это неосознанное из подкорки выплеснулось. Я совершенно так не думала, и не собиралась поступать, а оно, неосознанное, само выперло. Я думаю, что оно защищало мою независимость, которая мне совершенно не нужна. И всю мою независимость я передаю тебе, не задумываясь. Приезжай. Поговорим, держа друг друга за руки.

«Похоже, Всевышний думает не по моему, раз женщина возвращается. Я обещался не противиться, – подумал Леонид и сказал – Хорошо, Леночка, я приеду».

– Знаешь что, Леночка, – говорил Сугробин обнимая усевшуюся к нему на колени женщину, – тебе совершенно незачем выходить замуж. Ты провела со мной блестящий отпуск, и можешь провести ещё немало времени. И тебе не надо будет придумывать скандалы, чтобы защитить свою независимость. Ты независима и свободна. Можешь быть со мной, можешь не быть. За удовольствия мужчины платят. Ты ведь не всерьёз говорила, что будешь рассчитываться за путешествие. И я не смогу предъявить тебе никаких претензий. А будешь женой… У нас с тобой всё было необыкновенно, и я предполагал, что мы можем создать необыкновенный союз. Нам оставалось только и всего-то забыть о прошлой жизни, большой или малой любви, случившейся до нашей встречи. И поверить друг другу. Но всё оборвалось так невозвратимо. И наш союз уже не сможет быть необыкновенным, и будет, как у всех. Одни обязательства и претензии с обеих сторон. «Где зарплата? Где премия? Почему поздно пришла?» И к тому же ты прожила свободной немало дней и не в монастыре. А французское отделение агенства ОБС сообщало неоднократно, что «можно найти немало женщин, которые не изменяли своему мужу. Но невозможно найти хотя бы одну, которая изменяла один раз». И тебе будет непросто быть женой, и быть одинокой в постели, когда муж в командировках.